The Shield of Achilles
W. H. Auden
She looked over his shoulder
For vines and olive trees,
Marble well-governed cities
And ships upon untamed seas,
But there on the shining metal
His hands had put instead
An artificial wilderness
And a sky like lead.
A plain without a feature, bare and brown,
No blade of grass, no sign of neighborhood,
Nothing to eat and nowhere to sit down,
Yet, congregated on its blankness, stood
An unintelligible multitude,
A million eyes, a million boots in line,
Without expression, waiting for a sign.
Out of the air a voice without a face
Proved by statistics that some cause was just
In tones as dry and level as the place:
No one was cheered and nothing was discussed;
Column by column in a cloud of dust
They marched away enduring a belief
Whose logic brought them, somewhere else, to grief.
She looked over his shoulder
For ritual pieties,
White flower-garlanded heifers,
Libation and sacrifice,
But there on the shining metal
Where the altar should have been,
She saw by his flickering forge-light
Quite another scene.
Barbed wire enclosed an arbitrary spot
Where bored officials lounged (one cracked a joke)
And sentries sweated for the day was hot:
A crowd of ordinary decent folk
Watched from without and neither moved nor spoke
As three pale figures were led forth and bound
To three posts driven upright in the ground.
The mass and majesty of this world, all
That carries weight and always weighs the same
Lay in the hands of others; they were small
And could not hope for help and no help came:
What their foes like to do was done, their shame
Was all the worst could wish; they lost their pride
And died as men before their bodies died.
She looked over his shoulder
For athletes at their games,
Men and women in a dance
Moving their sweet limbs
Quick, quick, to music,
But there on the shining shield
His hands had set no dancing-floor
But a weed-choked field.
A ragged urchin, aimless and alone,
Loitered about that vacancy; a bird
Flew up to safety from his well-aimed stone:
That girls are raped, that two boys knife a third,
Were axioms to him, who’d never heard
Of any world where promises were kept,
Or one could weep because another wept.
The thin-lipped armorer,
Hephaestos, hobbled away,
Thetis of the shining breasts
Cried out in dismay
At what the god had wrought
To please her son, the strong
Iron-hearted man-slaying Achilles
Who would not live long.
Щит Ахилла
У.Х. Оден
Она за его плечом ожидала
Увидеть лавр и лозу,
Мраморный, гордый город
И в море ладьи в грозу,
Но на блестящем металле,
Его рука кузнеца
Ландшафт неземной ковала
И небо из свинца.
В степи унылой, выжженной, пустой,
Где ни травинки, ни тропинки нет
И бродит только ветер холостой,
На голом месте, собрано чуть свет,
Несметно войско встретило рассвет.
Тысячи ног в строю, тысячи глаз
Смотрели ровно, слушая приказ.
Безликий голос воздух огласил,
Про дело правое – войне предлог –
Сухим, степенным тоном он гласил;
Клич не раздался, не трубили в рог,
Колонну за колонной, пыль от ног
Их унесла, ведомых верой, в бой,
Что кончился неведомой бедой.
Она за его плечом ожидала
Увидеть строгий обряд;
Белых тельцов в цветах,
Девственниц робкий взгляд,
Но на блестящем металле,
Там, где алтарь бы стал,
В мерцающем свете узрела
Она иной ритуал.
За проволокой – плац, казарма, cклад,
Чины лениво материли зной
И часовой потел, жаре не рад.
Простой народ смотрел немой толпой,
Недвижно, безучастно, как конвой
Подвел и привязал, как скот к колам,
Три бледных силуэта к трём столбам.
Суть и величие мирское, всё
Что праведно и правит бытием
Отсутствовало; их бы не спасло
Ничто, ибо они были никем.
Все то, чего враги желали им
Свершилось, и, унижены дотла,
Их души пали прежде, чем тела.
Она за его плечом ожидала
Увидеть бой чемпионов;
Девушек, юношей в танце,
Грацией тел точеных
Музыке в такт играя.
Но на блестящем щите
Он выковал не танцам место –
А нищете.
Бесцельно оборванец там бродил;
Вдруг птица взвилась, увернув крыло
От камня, что он метко запустил.
Что слабых бъют, что легче сделать зло –
Законы были для него, не знавшего,
Что где-то, слово данное – закон
И плачут, потому что плачет он.
Гефест, угрюмо скалясь,
Прочь заковылял,
В груди великолепнейшей Фетиды
Крик ужаса застрял,
Когда увидела она, что бог свершил,
Желая ее сыну угодить –
Бесстрашному и смертоносному Ахиллу,
Которому не долго оставалось жить.
